Рассекреченные материалы Национального архива безопасности США раскрыли уникальные подробности первого президентского саммита Владимира Путина и Билла Клинтона, состоявшегося в Москве 3–5 июня 2000 года. Документы включают личные заметки бывшего заместителя госсекретаря США Строуба Тэлботта, который вёл стенографию трёх встреч лидеров «один на один» и фиксировал атмосферу переговоров, ключевые реплики и даже тон беседы.
Первая встреча прошла 3 июня в личных покоях Кремля и длилась более двух часов. В самом начале Путин старался расположить собеседника: напоминал, как Клинтон тепло отнёсся к нему на саммите в Новой Зеландии в 1999 году, когда он только начал политическую карьеру на высшем уровне. Клинтон отвечал сдержанно, но признавал, что считает Путина «человеком, способным возглавить Россию». Не обошлось и без личных шуток. Путин рассказывал, что в Кремле трудно находить время и партнёров для тренировок по дзюдо, напоминая, что был чемпионом Ленинграда. Клинтон в ответ смеялся и делился своим опытом жизни в Белом доме, где он создал отдельный почтовый ящик, чтобы получать письма от старых друзей. Путин заметил, что его жизнь в Кремле куда более изолирована.
Большой блок был посвящён Чечне. Путин говорил о «жестоких людях», которые совершают теракты, похищают детей и открыто призывают к уничтожению евреев. Он резко отвергал западные обвинения в «зверствах» российской армии, называя их выдумкой: «О них говорят постоянно. Но о реальных зверствах люди молчат». Путин подчёркивал, что в регионе работают сотни военных прокуроров и рассматриваются сотни дел против военнослужащих, чтобы пресекать нарушения. Клинтон возражал, напоминая опыт Вьетнама и утверждая, что «одними военными средствами проблему не решить». Путин соглашался лишь частично, подчёркивая, что политическое решение возможно только после разгрома боевиков: «Мы должны сначала дать им то, что они заслужили».
4 июня, на второй встрече, беседа стала ещё более откровенной. Клинтон прямо поднимал вопросы свободы прессы и вероисповедания в России, а также предупреждал о возможной эскалации конфликта в Грузии. Именно на этом саммите Клинтон впервые высказал готовность обсуждать членство России в НАТО. На пленарном заседании 4 июня Путин сказал: «Между Россией и НАТО должны быть полномасштабные отношения». Клинтон ответил: «Мы должны начать прямо сейчас». В официальном протоколе зафиксированы его слова: «Я серьёзно настроен на то, чтобы быть готовым обсуждать с Россией вопрос о членстве в НАТО». Путин, явно впечатлённый, сказал: «Мы впервые слышим подобное заявление от США». Это стало одним из самых необычных моментов переговоров, учитывая, что всего за год до этого НАТО наносило удары по Белграду.
Особо остро обсуждалась национальная противоракетная оборона США (ПРО). Путин предупреждал, что выход США из Договора по ПРО 1972 года вызовет непредсказуемые последствия. «Здесь ведутся лихорадочные поиски контрмер, и это может привести к неожиданному ответу», — сказал он. Путин прямо говорил о «возможных асимметричных мерах» со стороны России. Клинтон пытался оправдать ПРО угрозой от Северной Кореи, но, как показывают документы, в частных беседах признавал сомнения. Позднее, уже в мемуарах, он писал, что сам опасался: создание ПРО «может подтолкнуть мир к новой гонке вооружений».
В ходе третьей встречи 5 июня Путин вновь вернулся к теме НАТО и предложил более практические шаги — допустить российских офицеров к работе в комитете по планированию альянса. Он также подчёркивал, что Россия — страна западной культуры. Характерной чертой стиля Путина было сочетание личных комплиментов и жёсткой принципиальности. Он не раз обращался к Клинтону с лестью («вы сделали для своей страны не меньше, чем любой президент после Рузвельта»), шутил о дзюдо и спорте, но в ключевых вопросах — Чечня, НАТО, ПРО — твёрдо отстаивал позицию России.
