"Все-таки революционеришки—паршивый народ.
Не по лицам некрупным, а по существу.
И вот почему:
Они не понимают БОЛИ.
Они не понимают СМЕРТИ.
Они не понимают РОЖДЕНИЯ.
О боли они думают: это пустой желудок. Это пошло и глупо. Есть Рак. Селезенка. Печень. Есть Каин, убивающий Авеля не от голода.
Просто—плоскость. «Если раздавить клопа, ползущего по стене», то мы «войдем в Царство Небесное». Я не могу верить такому социализму.
И о смерти: если б они ее понимали, они не понесли бы на пике голову маркизы Ламбаль. «Потому что она аристократка». Ибо аристократу умирать так же больно, как мне.
И они не понимают рождения. Мария Антуанета имела ребенка. И когда была беременна, у нее было «все так же хорошо», как у ваших жен и любовниц.
Подлецы.
Все, что я могу сказать революции и революционерам:—Подлецы.
И не хвастайтесь «государственными идеями» Мирабо. Они меньше идей того юродивого, который подал Грозному—в Пскове—кусок мяса. Тот сказал: «Теперь—пост, я не ем». Он ответил: «А мясо человеческое ешь в пост?» Это короче его 10-томного «Рассуждения о Прусской монархии» и гораздо яснее и полнее.
Да рассуждения Мирабо и не могли быть глубокие, ибо кто не понимает рождения и боли—не может быть в глубине вещей политиком, строителем царств и городов.
Московские цари были глубже французских политиков. Потому что они пели молебны. Даже Иван Грозный «трезвонил». Обманывали, копили деньгу (Калита), все—«по-нашенскому». Так как они были «по-нашенскому», ту они роднее, ближе народу, чем франтоватый Мирабо. Мирабо был хлыщ политики, а не мудрец ее. А московские цари были мудры и «сколотили» обширнейшее царство.
Цари понимали боль, роды и смерть,—и они «кость от кости народа крестьянского», а народ крестьянский есть первенствующий по смыслу в царствах и в истории народ, и воистину «каждый крестьянин есть царь по державному устроению ума и души».
Вот.
Еще чту сказать об этой шушере от 1789 года до 1881 года: что они шушера опять не по лицам, а по существу своему: ибо они—предали, суть предатели.
Революция—предательство.
Это—раскол, дробление, «две части», «мы и вы».
А человечество—я.
Субъект.
Единое.
Как Одно Небо и Один Бог. "
Василий Розанов, 1915 год
