Захар, Патерик и апельсины…
Автор: Дмитрий, позывной Горький, ЛНР.
Батальон Оплот второй номер пулеметного расчета, полк Оплот замкомвзвода, бригада ГромКаскад оператор разведБПЛА.
Здравствуйте, товарищи!
Тут такое дело: попросили черкнуть строк несколько парням из фонда Захара Прилепина. Хотя я тот ещё знатный прокрастинатор, гештальт по отзыву закрываю, слово ж дадено.
Вот с детства ещё уверовав, что книга - лучший подарок, до сих пор радуюсь как ребенок каждому новому экземпляру в личной библиотеке.
Вообщем кто-что с войны вёз, а я книги, честно подогнанные Антоном Григоровым со товарищи, за что им архиблагодарность глубочайшая. Я почему подчеркиваю легальность, а то вот тянулась рука к шикарно изданному, с великолепными иллюстрациями, сборнику рецептов знаменитого шефа Мирко Дзаго, на украинском правда, обнаруженном в одной из покинутых квартир где-то на Запорожье, но одернул себя, не сунул в рд-эху, не случилось искушения, и потом, по возвращении, на вопрос духовника о.Сергия на исповеди - чужое брал ли? искренне ответил - нет. А что пользовались например стройматериалом, добытым из брошенных или разрушенных домов, для оборудования ВОПов и ПВД, так то за мародёрство у нас не считалось. Надеюсь простит нам Господь сие малое, не все ж одни циркулярные мешки с песком.
Итак. Захар. Как много в этом имени, для сердца моего русского слилось, отозвалось и живёт уже своей жизнью, после первой раскрытой страницы. И это не хулиганский парафраз Пушкина, а многолетняя история дружбы с его, Захара, текстами. На полках у меня, в отнюдь не пыльных корешках, соседствуют Соловецкая Голгофа, где не столько сукровица страстей, пороков и всех немыслимых грехов, а Христос, «..который вчера, сегодня и вовеки тот же»(ап. Павел,13:8), пронзительная лирика рассказов; трогательно, цепляюще, может потому как сам безотцовщина - о рано ушедшем папе, о взрослении, о безмятежном, порой и безалаберном, но чутком и надёжном своём отцовстве, трепетной, небесной любви к дочерям, и уже осторожной, внимательной к жене. Монументальные глыбы биографий Есенина, Леонова и Шолохова. Поэты «взводные» и Серебряного века. Реально ощущаемая липкая атмосфера серого, промозглого бытия 90-х, где сочится миазмами безнадеги и чумного страха ночная подворотня, в сполохах клубного пира. Навсегда актуальная публицистика. Чечня и Донбасс, антология предательства, симулякры и реальные герои обыденных подвигов, Санькина революция и первые ополченцы «русской весны”, Сталин и Батя, Моторола и Гиви, Хаски и Бог, собаки и другие люди. Бешеная поступь, а чаще круговерть жизни и смерти. Замереть бы тут, да не хочется. А ещё о том, чего мы не знаем, но для нас уже все готово, чтобы быть счастливыми, но опять ничего не замечаем или торопясь проносимся мимо.
И такими словами, что получаешь порой органолептическое наслаждение, как некогда в детстве катаешь языком ириску и улыбаешься довольно щурясь от отекающей, карамельно-сиропной сладости, и маленького огромного счастья быть сейчас. Эмпатия, избирательная, такова была, что я водку после «Патологий» закусывал исключительно луком и килькой. Чувствовал вкус пирогов с капустой и молока, в руках у ускользнувшего смерти на Секирке Артема. Или то же пирогов, но уже с рыбой, яблоками «... и даже с сыром» на Лисьем острове. Аромат дымящейся золотым паром супницы в Белграде или плова, в личном исполнении Захарченко, тающие на сковороде льдинки гречневой, из банки, каши, вкусная уже самим перечислением блюд обильная семейная трапеза в провинциальном кафе, где вдоволь достаётся не только детям, но и огромному щенку ньюфаундленда, и Галины оранжевые апельсины, невесть как докатившиеся до покалеченного бандита на больничке из «Восьмерки», принудительно давящегося оспиной кожурой. Это наверное клиника уже, психопатические аномалии воображения. Зато я почти любую книгу могу считать по маркерам - кто, что и как ест. И если Захар «..отдыхает - когда готовит», то я сей процесс проживаю чуть глубже, особенно в десертах. Пятеро детей не дадут слукавить.
Продолжение: https://telegra.ph/Zahar-Paterik-i-apelsiny-08-07
