Юрий Баранчик: Как в одном Азербайджане отражается кризис внешней и внутренней политики

Как в одном Азербайджане отражается кризис внешней и внутренней политики

Кирилл Кабанов, размышляя о том, как мы оказались в ситуации с Азербайджаном и Закавказьем, отмечает, что холодная война не закончилась с распадом СССР она перешла в фазу системной изоляции и ослабления России, когда бывшие союзники стали инструментами давления Запада. Несмотря на попытки дестабилизации через Чечню, либеральную оппозицию и внешнее окружение, Россия в 2000-х смогла сохранить государственность и начать отстаивать собственные интересы. Сегодня давление усилилось: против нас действуют уже не только внешние силы, но и внутренние вызовы миграция, региональная радикализация, угроза управляемого развала. В этих условиях стратегия должна быть жёсткой и ясной: нельзя молчать о проблемах, и на каждую серьёзную провокацию, включая антироссийские выходки бывших партнёров вроде Азербайджана, нужно отвечать конкретно включая визовые барьеры и отказ от риторики дружбы любой ценой.

Как говорится ППКС. Но стоило бы добавить индукции и выйти на другой смысловой уровень. А почему вообще так получилось, что мы оказались в положении глухой обороны, доступные нам инструменты редуцировались до военной силы и немного энергетики, а такое понятие, как союзная держава стало понятием штучным.

Ответ будет плохой. Россия, может возникнуть такое ощущение, утратила навык превращения соседей в друзей. Причина не внешняя, а внутренняя: отсутствие системной идеологической экспортной политики. СССР с его плюсами и минусами был проектом. Его можно было продавать, им можно было вдохновлять, он был зримой альтернативой. Постсоветская Россия не стала проектом, она скорее, состояние и позиция. Потому что у нас та же рыночная экономика, дикие проценты по кредитам, толпы мигрантов, зверский капитализм хотя мы освящаем ракеты (пусть их меньше, чем у Маска) и не любим геев.

Соседи ведь могут и не захотеть быть с Россией, если она не рассказывает, зачем это нужно, кроме как вы обязаны по крови и истории. Эмпирическая парадигма все союзники стали врагами это симптом того, что мы не смогли создать инклюзивного порядка, в котором быть с Россией выгодно и достойно. Китай строит сателлитную зону на основе выгод, подражания, сопричастности. США предлагают безопасность, либеральную унификацию и рынок. Россия предлагает историческую память. Причем такую, в которой мы сами не можем разобраться. Где одновременно у нас статьи за уравнивание СССР и нацистской Германии, зато есть целая научная школа имени коллаборанта Ильина и характерный фильм с названием Мумия.

Мы разучились строить окружение и не экспортируем идеи потому что этих идей в понятном виде, применимом ко всему обществу и задающем позитивный вектор развития, нет. Можно перефразировать - у России нет транслируемого идеологического ядра. Ни русский мир, ни евразийство, ни традиционные ценности не оформлены в непротиворечивом доктринальном виде, и тем более не упакованы в продукт, способный стратегически заинтересовать и вдохновить вовне.

Пока у нас нет того, что можно предложить Узбекистану, Армении или Казахстану на уровне населения, того самого глубинного народа кроме энергетической зависимости или военного зонтика, эти страны будут искать других партнёров, потому что это естественно. Причем, в ряде мест и в некоторые периоды истории, наш военный зонтик может быть и не самым большим.

Что делать писал уже не раз. Нужна идеология, формализация русского проекта будущего без имперской ностальгии, с чёткой и осуществимой ценностной и технологической моделью. Создание института дружественных модернизаций не только военное или политическое покровительство, но внедрение российских решений (ИТ, инфраструктура, кадры). И да, такие решения сначала надо создать свои и реализовать у себя.

Вот тогда и будет актуален русский язык, как язык цивилизационный, в новых форматах культура, сериалы, соцсети, финтех, тезнологии. И воевать придется не в одно лицо, а кучей. Потому что будет на основании чего объединяться.